— И пока колеса все крутятся и крутятся, — не без злостиответил я, — будьте осторожны, мадам, и следите, чтобы ваш палец не угодил вмашину.

— Ты принимаешь меня за идиотку! — раскричалась вдруг Берта.— Наивную любительницу, а не профессионала! Смотри, Дональд Лэм, чтобы твойсобственный нос не запачкался, а я уж сама прослежу за своим пальцем! ЕслиБерте что-то нужно, будь спокоен, она это достанет. Но ты должен бытьосторожен! Смотри, сам не попади в те колесики, что так мило крутятся вокругтебя!

— Они крутятся просто как сумасшедшие, — признался я, — имне хотелось бы знать, что эта машина производит.

— Зажарь меня вместо утки, если ты не самый большой сукинсын, которого я когда-либо видела! Я повторю тебе еще раз. что производятмаленькие колесики, Дональд! Деньги! Вот что!..

После этих слов Берта опять погрузилась в изучение книги«Кто есть кто в штате Калифорния».

Я молча выскользнул из офиса, оставив ее наедине со своимимыслями.

Было уже далеко за полдень, когда я прибыл в Сан-Франциско.Зашел в парикмахерскую на Пост-стрит как раз перед закрытием. Понадобилось неболее секунды, чтобы заметить Сильвию. В зале работали три маникюрши, ноСильвия явно выделялась среди них: ее можно было узнать и без описания примет.

Когда я вошел, она работала, но на мой вопрос, останется лиу нее время еще на один маникюр перед закрытием, она посмотрела на часы,кивнула, и ее пальцы еще быстрее стали летать над рукой клиента, которыйнедовольно поглядывал в мою сторону.

Я подошел к чистильщику сапог и решил привести в порядоксвои башмаки, пока дойдет моя очередь к Сильвии. Неожиданно ко мне обратилсястарший парикмахер:

— Вы ждете маникюр?

— Да.

— Вон там освободилась девушка, она сделает вам то, чтонадо.

— Но я хочу подождать, когда освободится Сильвия.

— Та маникюрша работает не хуже, чем Сильвия.

— Спасибо, я тем не менее подожду.

Недовольный старший парикмахер вернулся на свое место.

— Звучит что-то очень недружественно по отношению к Сильвии,— обратился я как бы между прочим к негру, чистившему мои штиблеты.

Он усмехнулся, осторожно оглянувшись через плечо:

— Да, он ее не очень-то жалует.

— А в чем дело?

— Они мне не платят за сплетни.

— Они не платят, а я заплачу.

Слегка подумав, негр наклонился пониже к моим ботинкам иедва слышно прошептал:

— Он просто ревнует и вовсю за ней приударяет. Во вторникона позвонила и, сославшись на головную боль, не вышла на работу. И вообще непоявлялась до сегодняшнего дня. Он уверен, что у нее есть дружок. Боюсь,недолго она здесь продержится.

Я сунул ему два доллара, как мог, объяснил свой интерес кдевушке.

— Спасибо, мне было просто любопытно.

Сильвия закончила делать маникюр, мужчина встал и наделпальто. Она кивнула мне, чтобы я занял его место.

Погрузив руку в теплую мыльную воду, я расслабился,наслаждаясь наблюдением за движением мягких, уверенных пальцев Сильвии,трудившихся над моей рукой.

— Давно здесь работаете? — спросил я немного погодя.

— Около года.

— Вам предоставляют здесь отпуск?

— О да, я только что вернулась после короткого путешествия.

— Прекрасно, и куда же вы ездили?

— В Лос-Анджелес.

— Одна?

— Вас это не касается! — Приветливость Сильвии будто ветромсдуло.

— Я просто так интересуюсь, не обижайтесь.

— Я ездила с подружкой, — смягчилась она. — Нам оченьхотелось побывать в Голливуде и, может быть, даже повстречать какую-нибудьзвезду в одном из ночных клубов.

— Ну и как, удалось повстречаться?

— Да нет, конечно.

— Что ж так?

— Мы были в ночном клубе, но никого из звезд, конечно, неувидели.

— Ну, вам просто не повезло, их там более чем достаточно, иони иногда обедают…

— Когда мы обедали в клубе, они там не появлялись.

— А как долго вы пробыли в Голливуде?

— Всего несколько дней, я вернулась только вчера ночью.

— Ездили поездом?

— Нет, на машине моей подружки.

— Сегодня пятница, а где вы были, если не секрет, во вторникночью?

— Именно в ту ночь мы и были в Голливуде.

— Можете мне рассказать, Сильвия, что с вами произошло в туночь, во вторник?

— А если я не желаю этого делать? — сказала она, вдругожесточившись снова, глаза ее блеснули.

Я ничего не ответил.

Она продолжала трудиться над моими руками. Молчаниестановилось тягостным, она нарушила его первой:

— Мне уже двадцать шесть, я сама себе хозяйка. И ни передкем не должна отчитываться в том, что делаю.

— Или в том, чего не делаете?

Она в упор глянула мне в глаза.

— Хочу задать вам встречный вопрос: откуда вы, мистер?

— Из Лос-Анджелеса.

— Когда приехали сюда?

— Только что прибыл.

— На чем?

— Прилетел самолетом.

— Во сколько вы приехали?

— Всего час назад.

— Вы что, прилетели и прямо с самолета пришли ко мне?

— Да, именно так я и сделал, вы угадали.

— Почему вы интересуетесь тем, что случилось со мной впрошлый вторник ночью в Лос-Анджелесе?

— Просто ради интереса, чтобы поддержать разговор.

— О!

Я ничего не мог ответить на это «О!». Она раза два-три слюбопытством посмотрела на меня, отрывая взгляд от моих рук, и явно силиласьчто-то сказать, но каждый раз передумывала. И все-таки после одной паузы неудержалась от вопроса:

— Вы здесь по делам?

— Можно сказать, да.

— Думаю, вы, наверное, многих здесь знаете?

Я отрицательно покачал головой.